We luv Uwe
Любовь и ненависть на постоянной основе путешествуют вместе, останавливаются в одних номерах, пользуются одной зубной щеткой и не признают раздельных спален или душевых. Так уж сложилось, ничего не попишешь. Вот только режиссера Уве Болла, о котором мы поговорим сегодня, ненавидеть бессмысленно, как бесполезно злиться на дурную погоду или на кучу конского дерьма посреди Невского проспекта.
Уве можно только любить — да-да, вы не ослышались, именно любить. И для этого извращения, что характерно, есть вполне уважительные причины. Главная, пожалуй, — это то, что герр Болл дарит киноманам особую степень свободы, какую не найдешь ни у одного даровитого режиссера. Даже самые гениальные личности порой попадают впросак: в череде спецэффектов или умопомрачительных файтинг-сцен находится место фиговой склейке или случайно попавшему в кадр тросику, на котором порхает главгерой, а в безупречном, казалось бы, послужном списке вдруг обнаруживается порнушка или дебильный рекламный ролик.
Режиссура Уве в данном аспекте безупречна. Симфония ужаса, сочиненная безумцем, находится за рамками до-ре-ля и прочих нот. Он — за границами кинематографических канонов, и в своей вселенной он — всемогущ. Если бы Уве Болла не существовало, его стоило бы придумать.
Жри мое говно
Разбор воздушных пируэтов Болла (в этот раз на особых крутых виражах от восторга блюют поклонники игры BloodRayne) по ощущениям похож на борьбу за урожай на стадии удобрения почвы. В руках — занозистый черенок лопаты, впереди — гора пахучего навоза, а в мыслях — ненависть к вегетарианцам и «Гринпису». Слава богу, серьезный подход исключается на корню — мы же не хотим прослыть идиотами, верно? Ну, разве что один-единственный разочек примем серьезный вид и выдадим абзац, который вполне органично вписался бы в рецензию на обычный фильм.
Внимание! Пресловутый абзац!
Пожалуй, главная проблема немецкого режиссера — это его неспособность выстроить мир, который смог бы на манер зыбучих песков по самую макушку погрузить зрителя в повествование. От чувства реальности отделаться, пардон за каламбур, нереально — постоянно ловишь себя на крамольных мыслях вроде «Если камера подвинется чуть вправо, в кадре окажется жиртрест в гавайской рубахе, какой-то там по счету помощник режиссера». Именно поэтому когда ничего не происходит, «Бладрейн» выглядит просто крайне паршивым фильмом.
Абзац закончен! Можно расстегнуть ремни, пригласить стюардессу в туалет, а потом и закурить. Вай нот?
К нашей вящей радости, «Баладрейн» богат на действие — вышеприведенных «пассивных» моментов в фильме довольно-таки мало. Иногда Уве пробивает на откровенную пиджеевщину, то бишь на любование пейзажами. Да вот беда — нашему любимому герру никто не потрудился объяснить, что жухлая трава и камни самую малость проигрывают в зрелищности величественным горам и буйной зелени. Зато сколько радости и искреннего восторга излучают эти сцены: глядите, у нас был вертолет, и мы на нем летали! Ну как не порадоваться увиному счастью?
Но оставьте в сердце местечко для актеров. Ведь съемки у мистера Болла — это железная гарантия осуществления их скромных и не очень мечтаний. Да, мы с уверенностью в голосе заявляем, что загадка присутствия актеров в картинах Уве наконец-то нашла свое решение. Поелику обычные режиссерские посулы типа: «Наутро вы все проснетесь знаменитыми» или «Этот фильм войдет в историю кинематографа» — работают несколько в ином ключе (хотя абсолютно правдивы по сути своей), приходится выкручиваться — находить индивидуальный подход, давать обещания и держать слово до конца.
Цитата:
"Все вон" (Каган).
И если с госпожой Локен все яснее ясного — глубокая женская неудовлетворенность главными ролями, то Бен Кингсли — орешек крепкий. Такой не купится на перспективу практически все экранное время сидеть на троне с выражением лица и позой, выдающими наличие недетских размеров прыща на жопе или свидетельствующими о полной анестезии лицевых мускулов. Нет, мы полагаем, что лауреат «Оскара» воспользовался случаем отвесить королевского пинка бичу современной актерской профессии — моделям в кино. То есть, в данном конкретном случае, самой Кристанне.
Мит Лоафа соблазнили оравой голых баб. Как тут устоишь? Дейвид Как-Его-Там теперь замучает внуков рассказами о близости — пусть и не настоящей — с самой Терминатрикс. Насчет Майкла Мэдсена мы не уверены на сто процентов, но его, кажется, поймали на любви к маленькому наручному арбалетику. Уж больно наш сматыватель удочек любит из него пулять — сущий Бэтмен! Что уж говорить о мечах — из всей киллбилл-братии только Майкл симулировал неприятие к катанам и орудовал лопатой. По-человечески обидно, правда, что в «Бладрейн» все холодное оружие выглядит потешным и ненастоящим, одолженным у толкинутых на все голову ролевых детишек. Но в концепцию вселенной вписывается, ибо сплошной денатурат.
Отзовется в вечности
Ценность «Бладрейн», даже если вы ее не осознаете, велика, и вклад Болла в кинематограф будет оценен по достоинству. Пусть даже не нашим поколением, расой или цивилизацией.
Пожалуй, до конца дней своих мы будем помнить персонажа Мита Лоафа, который обязательно войдет в летописи как Самый Тупой Вампир Вселенной. Настолько тупой, что днем прячется не в гробу и не в склепе, а в комнате с витражами, которые легко разбиваются птичкой-камикадзе или брошенным рукою члена ордена Бримстоун каменюкой. Прости-прощай, милый принц, здравствуй, второй по счету спецэффект. Всего их, кажется, не больше четырех.
Также Уве является автором развлекательной игры, которая, несомненно, найдет отклик в сердцах других режиссеров. Забава называется — «Вдуй оператору». Набирается массовка, которая по команде начинает увлеченно колошматить нерадивого человека с камерой. А он, соответственно, по возможности уворачивается и снимает. Таким макаром создаются удивительные кадры, а экшен-сиквенсы подавляют зрительский мозг неразберихой. Налицо, кстати, выгодная экономия на хореографе, которого в ином случае пришлось бы выписывать из шаолиньского монастыря. Главное — побольше кровяных фонтанов, чтобы поклонники аниме тоже почувствовали себя униженными и оскорбленными.
Не оставим без вниманием и постельную сцену, в некотором роде — апогей, по накалу страстей превосходящий финальную битву или обморочную ката Рейн. Соитие характеризует Уве как человека белоснежно чистого — и в помыслах, и в поступках, почти наверняка взращенного святыми людьми и хранящего целомудрие до сей поры. Судя по телодвижениям и звукам, которые символизируют неземную страсть, Похоть и Секс никогда не касались нашего благочестивого немца. Смело ведите на фильм родителей своих родителей!
Финал
Дайте носовой плакток Дейвиду Гойеру, обнимите его, утешьте — он ведь, бедняга, наделся стяжать лавры наихудшего режиссера, угробившего успешный вампирский франчайз. Куда ему до мастерства Уве? Слон и бактерия схлестнулись, и победу, как всегда, одержал вирус. Ей богу, если Болл вдруг возьмет и прикроет свою лавочку, перестав снимать фильмы, мы дружно расплачемся и первыми побежим уговаривать его вернуться в строй. Потому что иначе вновь настанет пора оценивать художественные картины по давно набившим оскомину критериям и понятиям.
А режиссер «Бладрейн», как уже было сказано выше, принес нам свободу от условностей. Спасибо ему за это.
Юрий Лущинский
22 февраля 2006
